11. Эль приходит за вознаграждением

Дисклэймер автора: Проснувшись утром, я не обнаружила, что Эль и Сэндз принадлежат мне. Они все еще принадлежат Роберту Родригесу. Проклятье.
Дисклэймер переводчика: угу.

Рейтинг: R

Коридор тянулся бесконечно. Это было довольно странно, потому что снаружи дом не выглядел большим. Но Эль наконец нашел дверь, которую искал. Он распахнул ее и поспешил туда.
Сэндз был прикован к стулу. Его голова была низко опущена, лицо закрывали волосы. Он хрипло дышал.
- Поднимайся, - сказал Эль. - Нам надо спешить.
Он снял с него наручники, и Сэндз начал падать. Встревоженный Эль подхватил его и опустил на пол.
- Сэндз?
Сэндз был без очков. Лицо залито кровью. Казалось, он плакал кровавыми слезами. Эль подумал, что так же он выглядел в день, когда его ослепили.
- Что они с тобой сделали? - в ужасе выдохнул Эль.
Сэндз вздрогнул.
- Эль?
- Нам надо идти, - сказал он, но в голосе его не было уверенности. Некуда было идти, и он это знал. Причина прямо перед ним.
Сэндз умирал.
- Да, - вздохнул Сэндз.
Эль обвел комнату безумным взглядом. Сердце заныло.
Он слишком долго ждал. Он опоздал.
- Не тревожься так, - прошептал Сэндз. - Со мной все хорошо.
Эль покачал головой.
- Я не тревожусь, - солгал он.
- Тревожишься, - выдохнул Сэндз. - Я вижу это по твоему лицу.
Он улыбнулся. Искренне улыбнулся.
- Я вижу тебя, Эль.
Он умер, все еще улыбаясь.
Эль в ужасе застыл. Это было невозможно. После всего того, через что они прошли, это не должно было закончиться так.
Это нечестно.
Он откинул голову и закричал в ярости. Неважно, кто его услышит, кто прибежит. Пусть сюда явится все Центральное разведывательное управление. Неважно. Он убьет их всех.
Дверь в комнату отворилась. Эль встал и потянулся за пистолетами. Но он где-то потерял свое оружие. Он был совершенно беззащитен перед одетыми в черное солдатами, которые ворвались в комнату и открыли огонь.
Он упал под их выстрелами, и последняя его мысль была о том, что ему не жаль умирать. Наконец-то он снова будет вместе с Каролиной.

***

Он с криком проснулся, рывком сел.
Дико огляделся вокруг, пытаясь вспомнить, где он, как он сюда попал. Он был весь в поту. Вытер лицо, чувствуя, как дрожат пальцы, когда он касается собственной кожи. Тяжело вздохнув, он снова лег.
Пора идти. Сэндз провел в гостях у ЦРУ уже почти тридцать часов.
Уехав вчера с ранчо, он вернулся в загородный мотель. Несколько часов он бесцельно мерил шагами комнату. Постоянно включал и выключал телевизор. Попытался играть на гитаре, но пальцы ему не повиновались, он не мог заставить инструмент зазвучать.
Его взгляд снова и снова останавливался на другой гитаре. Той, что предназначена для Сэндза.
К вечеру он вышел из комнаты. Нашел непрезентабельный бар поблизости, бросил на стойку пригоршню монет и принялся напиваться.
Утром он проснулся на обочине в другом конце города, с привкусом грязи во рту и с серебряным кинжалом, засунутым в сапог. Он понятия не имел, как сюда попал и откуда взялся кинжал. На месте воспоминаний о прошедшей ночи было темное пятно.
Он поймал такси и вернулся в мотель, где принял душ и упал на кровать, даже не вытершись.
Сейчас было шесть часов. Пора возвращаться на ранчо и получать свое вознаграждение.
Пора выручать Сэндза.
Он проверил пистолеты. Завязал волосы в хвост и надел свою куртку со скорпионом на спине - сегодня не было необходимости маскироваться. Снова проверил пистолеты. Придется оставить их в машине. Но он не знал, как сегодня повернутся события. Мог выдаться шанс вернуться за ними.
Он собрал свою сумку и сумку Сэндза. Убрал гитары в футляры. Положил обе сумки и гитары в багажник. Вернулся в комнату и наполнил пластиковую бутылку водой из-под крана. Постоял, потом взял пакет с купленными на рынке апельсинами. Немного, но пригодится.
Наконец, он в последний раз проверил пистолеты.
Он был готов.

***

Описание уготованной Сэндзу участи было ужасно. Элю на мгновение померещилось, как он входит в белую палату с мягкими стенами, где в углу сидит Сэндз, накачанный лекарствами до бесчувствия, даже не понимающий, что к нему пришел посетитель. Произойди это на самом деле, Эль выстрелил бы Сэндзу в голову. Милосерднее убить его, чем обречь на полужизнь в психиатрической лечебнице. Сэндз поблагодарил бы за это, если бы осознавал, что с ним случилось.
Эль сдержал дрожь, когда перед его мысленным взглядом промелькнула эта картина. Он взял чек, сложил пополам и убрал в карман.
- Gracias.
Белинда Харрисон улыбнулась уголками губ. Надела на ручку колпачок.
Эль под столом поддел ногой ее стул. Со всей силы пнул его, попутно ударившись коленом о столешницу.
Стул покачнулся на двух ножках и опрокинулся вместе с изумленной Белиндой Харрисон.
Эль вскочил на ноги и обежал вокруг стола, чуть прихрамывая из-за боли в колене. Несмотря на шок, она мгновенно оценила ситуацию и дернулась за оружием. Он быстро наступил на ее левое запястье, пригвоздив руку к полу. Придавил сильнее, чувствуя как смещаются кости запястья.
Он отобрал у нее пистолет и прицелился ей в голову.
- Ни звука.
- Ты, ублюдок, - прошипела она. - Думаешь, что выйдешь из этого дома живым?
Она лежала на спине, ее ноги болтались в воздухе, но уверенности она не растеряла.
Она попыталась встать.
- Не шевелись, - предостерег ее Эль. Он крепче прижал сапогом ее запястье. Она побледнела и затихла.
- Где все? - спросил он.
Она сделала презрительную гримасу. Эль увидел, что говорить она не намерена. Ненавидя то, что ему приходится делать, он перенес весь свой вес на ее руку.
Она вскрикнула, когда хрустнула кость. Эль немедленно зажал ей рот рукой. Наклоняясь к ее лицу, он заставил ее сломанную руку шевельнуться, и Харрисон дернулась от боли. Он убрал ногу.
- Ни звука, - повторил он.
Она кивнула, смотря на него глазами, полными боли и ненависти. Эль знал, что она станет его смертельным врагом. Ее всегда надо будет остерегаться. Если ей представится шанс, она его не упустит. И он не мог допустить, чтобы это произошло.
Он убрал руку от ее рта.
- Где они?
Она сглотнула.
- Том пошел в город. Рик снаружи.
- Кто еще в доме?
- Никого.
Она увидела его напряженное лицо и поторопилась добавить, пока он не ударил ее:
- Это правда! Они сюда редко заходят. Они или снаружи, или в казармах.
Казармы. Он решил, что она имеет в виду бывшие стойла.
С каждым словом к ней возвращалась уверенность.
- Слышишь? Здесь полно солдат. Они не дадут тебе уйти.
- Ты даже не знаешь, чего я хочу, - сказал Эль.
Это ее остановило. Она нахмурила брови. Ей не нравится, когда ее ставят в тупик. Она из тех людей, которые никогда не признают свою неправоту. Неудивительно, что она ей так не нравилось работать с Сэндзом.
- Где агент Сэндз? - спросил он.
Она еще больше растерялась. Она ожидала насилия, или грабежа, или даже убийства. Простой вопрос застал ее врасплох.
- Почему тебя это интересует? - спросила она.
- Просто скажи.
- Ты не можешь забрать его, - сказала она. - Картели могли бы предложить за него больше, но теперь слишком поздно. Его уже отправили назад домой.
Эль замер. В глубине зашевелилась паника. Он посмотрел на нее, надеясь, что она лжет. Возможно ли это? Они могли отослать Сэндза так быстро?
Он решил, что она лжет. Должна лгать. Отправь они Сэндза назад в США, она бы полетела с ним. Или вернулась бы в посольство в Мехико. В любом случае, здесь бы ее не было.
Он наклонился.
- Где агент Сэндз? Еще раз соврешь - сломаю вторую руку.
Она сделалась очень бледной. Похоже, она наконец поняла, что с тех пор, как Эль вошел в дом, остаток ее жизни существенно сократился.
- В глубине дома, - сказала она. - В спальне.
- Хорошо. Веди меня туда.
- Зачем он тебе? Что они тебе предложили?
- Никто мне ничего не предлагал, - сказал Эль.
Белинда Харрисон была в некотором роде похожа на Сэндза: понятие дружбы ей было чуждо. Он ухватил ее за плечо и поднял, усадив на пол. Перехватил за предплечье, чуть выше перелома. Крепко сжал.
- Теперь веди меня туда.
Он приставил к ее голове пистолет. Он не хотел ее убивать, но если она его вынудит, он это сделает.
Она это тоже знала. Уставилась на него.
- Ты тот марьячи, - слабо произнесла она.
Эль холодно улыбнулся ей.
- Я этот марьячи.

Когда она достала ключ, он подвел ее к стулу, на котором сидел Сэндз. Она расстегнула наручники и уронила их на пол.
Сэндз застонал от облегчения. На обоих его запястьях остались ссадины и следы подсохшей крови. Он вытащил руки из-за спинки стула и положил их на колени. Опустил голову, и Элю на секунду показалось, что сейчас Сэндз упадет в обморок.
- Не убивай ее слишком быстро. Хочу ей врезать сначала пару раз.
- Вам лучше не убивать меня, - сказала Белинда Харрисон, хотя и не слишком храбро.
- Ты можешь идти? - спросил Эль. Несмотря на куртку, он начинал дрожать. В комнате было холодно.
- Да.
Эль снова перевел взгляд на Белинду Харрисон.
- Где его очки?
Она уставилась на него, словно он заговорил на иностранном языке.
- Что?
- Он сказал <Где его очки?>, сука, - ухмыльнулся Сэндз. - Хотя последнее слово я добавил от себя.
Эль еще раз сжал ее запястье. Она захрипела.
- В заднем кармане!
- Давай сюда, - велел Эль.
Она медленно вытащила очки из кармана. Они выглядели несколько помятыми, но в целом не пострадавшими. С гримасой отвращения она сунула их Сэндзу в руку:
- Вот.
- Ты так добра, - пробормотал Сэндз. Осторожно надел очки, зашипел сквозь зубы. Потянул палец к разбитой скуле, но прикоснуться не решился.
- Черт:
Эль развернул Белинду Харрисон лицом к двери.
- Пора идти.
- Да-да-да.
Сэндз глубоко вздохнул и встал. Покачнулся, одной рукой схватился за спинку стула.
- Я готов.
Эль подождал, не упадет ли Сэндз, затем решил, что с ним все будет нормально. Подтолкнул Харрисон к двери:
- Открывай.
- И что вы думаете делать? - поинтересовалась она. - Вы не можете просто так уйти. Мои люди застрелят вас, как только увидят.
Эль остановился. Обернулся к Сэндзу, стараясь не паниковать. Он понятия не имел, что делать дальше.
И Сэндз выступил вперед, оказав столь необходимую Элю помощь.
- О, я думаю, мы все сделаем просто отлично, - протянул он. - Мне представляется, мы просто воспользуемся тем маленьким подземным тоннелем, ведущим в гараж. Никто и не узнает, что мы ушли.
Лицо Харрисон исказилось от ненависти.
- Сволочь, - отчетливо произнесла она.
Сэндз улыбнулся так широко, что рана на щеке снова начала кровоточить.
- Да, это я, детка.
- Как ты об этом узнал? - спросил Эль.
- Я слышал их разговоры, - пожал плечами Сэндз. Обернулся к Харрисон и добавил:
- Не вини своих парней. Трудно сказать, когда человек, лишенный глаз, находится без сознания, а когда он слышит каждое слово.
Она дернулась, и Эль напрягся, ожидая ее нападения. Затем обмякла.
- Что происходит?
- Мы уходим, - сказал Эль.

***

Вход в подземный тоннель располагался в подвале. Эль не имел представления, зачем первому хозяину дома понадобилась такая вещь, но сейчас он был ему за это благодарен.
Однако, идти по тоннелю было трудно. Было темно, и Эль ничего не видел. Белинда Харрисон затихла. Казалось, она оставила всякие мысли о сопротивлении, и уже поэтому Эль ей не доверял. Он знал, что так легко она не сдастся. Рано или поздно она что-то предпримет.
Сэндз шел позади, ориентируясь на звук их шагов. Его походка была неуверенной, он задевал стены. Когда они шли через дом, он налетел на стол в гостиной и чуть не упал. Эль был занят Белиндой Харрисон и не мог ему помочь. Но он тревожился. В первый раз за все время их знакомства Сэндз вел себя, как слепой.
И эта тревога только усиливала его злость.
Темнота была абсолютна. Эль представления не имел, что находится впереди него. Колено, которым он ударился о стол, болело и вынуждало его прихрамывать. Он не хотел наткнуться на столб, или споткнуться о ком земли, или сделать еще что-нибудь, что предоставило бы Белинде Харрисон ожидаемый ей шанс. Так что он шел медленно, дюйм за дюймом продвигаясь сквозь тьму.
Протяжный голос в его голове произнес: <Добро пожаловать в мой мир, Эль>. Он продолжал идти, стараясь не обращать на этот голос внимания.
Он задумался о том, что делать со своей пленницей. Взять ее с собой невозможно, но убивать ее он тоже не хотел, даже после всего того, что она сделала. Может быть, стоит ударить ее по голове и бросить здесь, в тоннеле.
- Тебе надо убить ее, - сказал Сэндз, словно подслушав его мысли.
Харрисон рванулась.
- Вы не можете, - прохрипела она.
- Ну, ты же не отправишься с нами, - ответил Сэндз. - И мы не можем отпустить тебя, потому что тогда ты снова начнешь охоту на нас.
- Нет, не начну. Даю вам слово. Но только в том случае, если вы меня отпустите. Будучи мертвой, я не смогу остановить охоту. Отпустите меня, и я обещаю, что мы оставим вас в покое.
- Не пойдет, - ответил ей Эль ее же словами. - Я научился не доверять женским обещаниям.
Она зашлась от ярости.
- Если вы убьете меня, сюда пришлют еще больше солдат и агентов. Вы и шевельнуться не сможете без того, чтобы мы об этом узнали.
- Тихо! - отрывисто приказал Сэндз. - Заткнись!
Он велит ей молчать не из злости, понял Эль. В его голосе звучали нотки настороженности. Кто-то был здесь, и агент его слышал.
Несмотря на опасность ситуации, Эль улыбнулся.
Сэндз снова в игре.

Тоннель пошел вверх и закончился дверью. Сэндз шагнул в сторону, чтобы Белинда Харрисон могла дотянуться до ручки.
- Открывай, - велел он.
- Слушаюсь, - ответила она. По дороге она снова пыталась убедить их отпустить ее, пока Эль не ткнул пистолетом в ее подбородок. Она замолчала, но Эль успел расслышать в ее голосе злые слезы.
Она открыла дверь. Тоннель заполнился светом, и Эль вздрогнул. Его глаза уже привыкли к темноте, и льющийся из гаража свет казался неестественно ярким.
- Стоять на месте! - рявкнул голос из гаража.
- Вели им не стрелять в нас, - приказал Эль Белинде Харрисон. - Пусть они нас пропустят.
Она замешкалась, и он снова сжал ее запястье. Она взвизгнула и закричала:
- Не стрелять! Опустить оружие. Дайте им пройти.
Они во главе с Белиндой Харрисон вошли в гараж. Глаза Эля начали привыкать к свету, он смог осмотреться.
Широкие гаражные ворота были открыты. Внутри стояли три машины. Восемь солдат в камуфляже стояли полукругом, целясь в Эля. Казалось, они были не склонны опускать оружие.
- Выполняйте! - заорала Белинда Харрисон. - Дайте им пройти.
Человек в центре полукруга переглянулся со своими товарищами, затем резко опустил автомат. Остальные последовали его примеру, некоторые довольно неохотно.
- Старая добрая Бел, - пробормотал Сэндз. - Все еще держит этих людей в узде.
Эль взглянул на него. От удара Харрисон его раны снова открылись. Лицо его было все в крови. Выглядел он очень плохо, но держался прямо, фальшиво улыбаясь тому, что солдаты вынуждены подчиняться приказам женщины.
Эль подвел Харрисон к ближайшей машине и заставил ее открыть дверь. Сэндз последовал за ними, двигаясь с отчаянным усилием.
- Вели им не преследовать нас, - шепнул Эль ей в ухо. - Мы высадим тебя, когда отъедем далеко от ранчо. Если они отправятся за нами, мы бросим на дороге твой труп.
Она с усилием сглотнула. На губах и подбородке темнела кровь.
- Оставайтесь здесь, - приказала она солдатам. - Не преследуйте.
Они сели в машину. Эль втиснулся на водительское сидение вместе с ней. Он по-прежнему держал пистолет у ее головы и не выпускал ее покалеченную руку. Сэндз устроился сзади, опустил стекло и нацелил завоеванный пистолет в направлении солдат. Эль заметил, что ему приходится держать оружие обеими руками, чтобы не выронить.
Харрисон достала ключи из-за солнцезащитного щитка. Завела машину.
- Куда едем? - спросила она.
- Просто рули, - ответил Эль.
Она выехала из гаража. Солдаты сбились вместе, наблюдая за их отъездом. Один из них достал рацию и что-то заговорил в нее.
Как только машина оказалась вне гаража, Сэндз открыл огонь. Он не попал ни в одного солдата, но и его намерение заключалось не в этом. Солдаты поспешили укрыться за оставшимися машинами, обеспечив им свободный проезд.
Сэндз опустошил обойму, затем выбросил пистолет в окно.
Они подъехали к воротам. Часовые выглядели взбешенными.
- Не преследовать нас, - отрезала Белинда Харрисон. - Со мной все будет хорошо.
- Это ты так думаешь, - пробормотал Сэндз. Она напряглась, оно ничего не сказала.
- Налево, - велел Эль. Ему не терпелось избавиться от этой женщины. От нее пахло потом. Левым боком она оказалась прижата к нему, и ему казалось, что он прикасается к грязи. Он не мог отделаться от иррационального ощущения, что из-за тесного контакта ее яд проникнет в него. Если он не отделается от нее в ближайшем времени, он станет таким же безумным, как она.
Она вывернула влево, на дорогу. Эль взглянул в боковое зеркало и увидел, что все солдаты, бывшие в гараже, выбежали к воротам и наблюдают за ними. Они были вооружены, но стрелять никто не пытался.
Интересно, о чем они думают? Элю казалось, что, может быть, они рады видеть, что случилось с Белиндой Харрисон.
Когда впереди показалась его собственная машина, он велел Харрисон остановиться. Она резко ударила по тормозам. Эль видел выражение ее лица и знал, что она сделает, поэтому удержался на месте, Сэндза же бросило на спинку переднего сиденья перед ним. Он упал, сдавленно вскрикнув от боли и ярости.
Как только машина остановилась, Эль открыл дверь. Наклонился, вытащил ключи из замка зажигания, сунул их в руку Харрисон и вытащил ее из машины. Он никогда не убивал женщин, но сейчас был готов это сделать.
Он подвел ее к багажнику.
- Открывай.
- Нет, - побледнела она.
- Открывай, - холодно повторил Эль.
Трясущимися руками она открыла багажник.
- Залезай внутрь, - сказал Эль.
- Нет!
Она бросилась на него, пнув по больному колену и пытаясь ударить здоровой рукой.
Эль этого ждал. Он замахнулся и ударил ее по голове пистолетом. Она осела на землю. Кулак, метивший в его лицо, бессильно упал, глаза закатились.
Эль уложил ее в багажник, бросил рядом ключи и захлопнул крышку. Обошел машину и открыл заднюю дверь.
Сэндз лежал на полу. Он только что пришел в себя.
- Эль.
- Я здесь.
Сэндз выбрался из машины. Через три шага его колени подогнулись, и он упал.
- Черт, - прошептал он.
Эль обхватил его за плечи и поднял на ноги. К его изумлению, Сэндз не сопротивлялся.
Он подвел Сэндза к машине, усадил на заднее сиденье. Сунул ему в руку бутылку воды.
- Держи.
Сэндз откинул голову на спинку сидения.
- Это текила? - устало улыбнулся он.
- Нет. Сегодня воскресенье. Здесь не продают текилу по воскресеньям.
- Вот не повезло, - вздохнул Сэндз. Открыл бутылку и напился.
Эль сел в машину и достал из кармана ключи. Завел двигатель, взглянул в зеркало заднего вида и выехал на дорогу.
Через пять минут они были за пределами города Дуранго, держа путь на запад.

Через два дня они прибыли в Кульякан.
- Тебя неприятно сюда возвращаться? - спросил он. Сам он чувствовал беспокойство и напряженность. Возвращение сюда - не лучшее, что можно было придумать, решил он. Он надеялся, что надолго они здесь не задержатся.
Сэндз покачал головой:
- Нет.
Он повернулся к Элю и невесело улыбнулся.
- Если бы я мог видеть, это была бы другая история.
Эль не понял. Пожал плечами.
Они зашли в кантину пообедать. Это была та же кантина, где Сэндз сделал Элю свое предложение, где они впервые встретились.
Официантка принесла меню и ушла. Эль сидел на стуле, опустив плечи. Больше чем когда-либо ему хотелось, чтобы они никогда сюда не приходили. Прошлое нахлынуло с новой силой.
Ну, если честно, потому что тебе незачем жить.
Сэндз раскусил его за полминуты, и до сих пор видел насквозь.
Кроме того, ты уже мертв, и Маркес - тот человек, который убил тебя. Почему бы не вернуть любезность?
Он вспомнил, как Сэндз смотрел на него. Взглядом пристальным, веселым и циничным. В глазах были искорки - сумасшедшие, но и будоражащие.
И внезапно Эль подумал - и сам удивился, с каким горьким сожалением: <Хотелось бы мне еще раз, только раз посмотреть в его глаза>.
Острая боль кольнула сердце. Столько всего произошло со времени попытки переворота. Гордиться этим по большей части он не мог. Он напомнил себе о том хорошем, что сделал, о спасенных им жизнях - начиная с El Presidente и заканчивая Сэндзом, но сейчас, когда он сидел там, где все началось, эти вещи значили не так много, как должны были.
Вернулась официантка.
- Что закажете?
Эль продиктовал заказ, потом указал на Сэндза. Он с усилием отогнал тяжелые воспоминания.
- Я знаю, что он хочет. Он будет pibil, с текилой и лаймом, - сказал он, чуть насмешливо улыбнулся. Разумеется, Сэндз не видел эту улыбку, но мог расслышать ее в голосе Эля.
Официантка, понятия не имеющая, к чему относится эта улыбка, просто кивнула и принялась записывать заказ.
- Я буду стейк и cerveza, - сказал Сэндз официантке, протягивая ей меню. Вежливо улыбнулся ей, игнорируя Эля.
Официантка пожала плечами. Зачеркнула строчку в блокноте, взяла меню и отправилась на кухню.
Когда она отошла, Сэндз повернулся к Элю. Выбросил руку вперед и со сверхъестественной точностью ухватил Эля за волосы. Другой рукой он поднял нож. Это произошло так быстро, что Эль едва успел понять, что происходит. Он просто сидел на стуле, а в следующее мгновение уже лежал поперек стола, крепкая рука держала его за волосы, а в дюйме от глаза маячил грязный столовый нож.
- Думаешь, что знаешь меня? - холодно поинтересовался Сэндз. Нож придвинулся ближе, и Эль напрягся. Сэндз не представлял, насколько близко лезвие к глазу.
А может, очень хорошо представлял.
- К твоему сведению, я больше не ем свинину. И уже очень долго. Смекаешь?
Эль попытался кивнуть, хотя голова была прижата к столу.
- Смекаю.
- Хорошо.
Сэндз выпустил его и положил нож обратно на стол.
- Теперь наслаждаемся обедом.
Когда сердце перестало бешено колотиться, Эль обнаружил, что чувствует себя намного лучше.

***

После обеда они покинули кантину. Со взаимного молчаливого согласия пошли по улицам городка. Эль с удовлетворением заметил, что люди выглядят более счастливыми, чем год назад. Уничтожение картеля изменило к лучшему жизни многих.
Все дороги маленького городка, казалось, вели к центру. Очень быстро они оказались перед тем зданием, где чуть не был убит El Presidente - и Сэндз. Эль бесстрастно смотрел на него. В его воспоминаниях оно казалось намного большим, но теперь, когда он был здесь, он видел, что это просто здание, как и все остальные.
- Если бы ты мог вернуть Каролину в обмен на свои глаза, - спросил Сэндз, - ты бы согласился?
Эль смотрел на здание, ища окно, из которого выпал Барильо. Он подумал о своей прекрасной Каролине, о счастье, которое знал с ней и которое никогда больше не обретет.
- Да, - сказал он.
- Нет, не согласился бы, - ответил Сэндз.

***

Эль первым заметил мальчика. Он играл в шарики сам с собой, сидя в пыли. Его велосипед с корзиной, полной жевательной резинки, был прислонен к стене соседнего здания. Он поднял голову, увидел Эль Марьячи и Сэндза, и лицо его просияло. Он бросил шарики и побежал к ним.
Сэндз услышал его легкие шаги. Повернул голову, нахмурился.
Эль скрестил руки и шагнул в сторону, чтобы не загораживать мальчику дорогу.
- Сеньор!
Мальчик обхватил Сэндза обеими руками, чуть не сбив с ног.
Эль смотрел, как меняется выражение лица агента. Сначала инстинктивное неприятие. Он вскинул руки, чтобы случайно не коснуться мальчика. Потом постепенно смягчился, слегка опустил руки. Наконец, криво улыбнулся и потрепал мальчика по волосам.
- Да, да. Рад снова тебя видеть.
Мальчик поднял голову и уставился на Сэндза. Его глаза расширились от удавления.
- Сеньор?
- Фигура речи, малыш, - сказал Сэндз.
На лице мальчика проступило огорчение.
- Что с вами случилось? - спросил он по-испански. Он протянул руку и коснулся лица Сэндза. Синяки уже сходили, но не оставляли сомнений в том, что несколько дней назад Сэндза били.
Сэндз отшатнулся. Перехватил запястье мальчика.
- Не делай этого.
- Больно? - в глазах мальчика была тревога.
- Да, - ответил Сэндз.
- Что случилось?
- Это долгая история, малыш. Ты бы не захотел ее услышать, поверь мне.
- Где вы были?
- О, везде, - неопределенно ответил Сэндз. Он осторожно отступил назад, стараясь высвободиться из объятий.
Эль сделал мальчику знак, и тот выпустил Сэндза.
- Я рад, что вы вернулись, - сказал он. - Вы останетесь здесь?
- No se, - пожал плечами Сэндз.
Мальчик взглянул на Эля. Очевидно, он знал, кто Эль такой, и он уважал марьячи, но к уважению примешивался страх, что Элю не нравилось. Не хотелось быть человеком, который пугает детей. Особенно таких, которые не задумываясь могут обнять человека вроде Сэндза.
Глаза мальчика вдруг расширились.
- Сеньор! Здесь были люди. Они о вас спрашивали!
- Да? Когда это было?
- Прошлым летом. Они задавали много вопросов.
- Каких вопросов? - безмятежно спросил Сэндз.
- Они хотели знать, куда вы отправились, и кто был с вами, - ответил мальчик, снова посмотрев на Эля. - Они вас искали.
Он показал на лицо Сэндза:
- Это они с вами сделали?
- Ну, а ты как думаешь? - казалось, Сэндза все это забавляло.
В отличие от него, мальчик выглядел напуганным и встревоженным.
- Вам не надо было сюда возвращаться, сеньор!
- Послушай, малыш. Я это пережил. Со мной все будет прекрасно, - Сэндз отбросил снисходительный тон.
Мальчик не отступил.
- Я не хочу, чтобы вас снова ранили.
Эль взглянул на мальчика. Он никогда раньше не видел столько храбрости в таком юном существе. Или такой доброты. Хотя Сэндз никогда не поощрял мальчика, он искренне привязался к агенту. Это было необъяснимо, но Эль вспомнил, что логика к Сэндзу не применима. Ни в прошлом, ни в будущем.
- Послушай, - раздраженно отозвался Сэндз, - нам есть, где остановиться. Уверен, что тебе тоже. Иди продавать свою жевательную резинку невежественным американским touristas.
Мальчик пристально посмотрел на Сэндза:
- Куда вы собираетесь?
- О, ради Бога:
Сэндз пошел по улице, оставив Эля и мальчика позади.
Эль заметил, что он все же шел не очень быстро. Эль надеялся, что причиной этому было желание Сэндза как-то загладить свою вспышку.
Он улыбнулся мальчику. Эль хотел сказать ему, что в мире, где никому нет ни до кого дела, он такой единственный. Он хотел взять мальчика за плечи и сказать ему, чтобы он сохранил свое сердце таким же чистым - и неважно, что говорят другие.
Вместо этого он просто пошел прочь.

***

Двумя днями позже у парадной двери объявился отчаянно вспотевший человек с дипломатом и в темном костюме.
Эль медленно открыл дверь, удивленный визитером.
Человек протянул руку:
- Я Висенте Гарсия, - сказал он. - Адвокат Хорхе Рамиреса.
Эль молча позволил ему войти.
Висенте Гарсия прибыл из Сан-Антонио, штат Техас. Несмотря на свое имя, он был самым настоящим американцем. В Мексике ему было очень неуютно. Он сел во главе принадлежавшего Рамиресу обеденного стола и бросил нервный взгляд на сидящих рядом с ним киллеров.
- У меня имеется завещание мистера Рамиреса.
Эль насторожился.
- В общем, все довольно просто, - сказал Гарсия. - Мистер Рамирес оставил бОльшую часть имущества своей бывшей жене, проживающей в Техасе. Однако, незадолго до смерти он добавил два новых условия.
С возрастающим изумлением Эль выслушал сообщение адвоката о том, что Рамирес оставил ему дом. Он может распоряжаться им по своему усмотрению, но если решит продать его, то право преимущественной покупки имеет агент ЦРУ Шелдон Сэндз. Если ни один из них не пожелает владеть домом, то его следует продать любому покупателю, а деньги переслать бывшей жене Рамиреса, адрес которой известен Висенте Гарсия.
- И, - продолжил Гарсия, - он также оставил сумму в десять тысяч долларов агенту ЦРУ Сэндзу.
Сэндз издал невнятный звук, по которому было сложно судить, обрадован он или просто удивлен.
- Также имеется письмо, - сказал Гарсия. Он извлек лист бумаги, развернул его и откашлялся.
- <Ты, ублюдок>, - начал он и немедленно залился краской. - Так оно начинается, - торопливо извинился он, как если бы ожидал выстрела в ответ на оскорбление.
Эль промолчал. Сэндз только усмехнулся.
Гарсия снова откашлялся, на этот раз громче. Поднял листок трясущимися руками.
- <Ты, ублюдок>, - прочел он. - <Межведомственное сотрудничество, так его. Я уже умирал в тот день, когда мы встречались за ланчем. Разумеется, ты этого не знал. Да если бы и знал, тебя это не обеспокоило бы. Я ненавидел тебя за это.
Но по-своему ты дал мне причину жить. О чем-то заботиться. Врачи дали мне шесть месяцев. До нашего ланча прошло четыре из них.
Убийство доктора Гевары - лучшее, что я когда-либо сделал, и я горжусь им больше всего. Я бы только хотел, чтобы кто-нибудь сделал это раньше, тогда не пришлось бы страдать ни моему напарнику, ни тебе>.
Эль взглянул на Сэндза. Тот молчал, но Эль видел, что письмо его взволновало.
- <И ты>, - читал адвокат, бросив взгляд на Эля, - <ты пришел ко мне домой, спрашивая о чести. Приди ты двумя днями раньше, я бы не узнал, что такое честь. Я рад, что успел посмотреть тебе в глаза, как один человек другому.
Я надеюсь, что ты обретешь покой, который всегда бежал от тебя. Может быть, здесь ты найдешь то, что так долго искал>.
Гарсия отложил письмо.
- Это все. Он не подписался.
Эль смотрел в стол. Он почти не знал Рамиреса, но тот ему нравился. Почему с такими людьми случаются несчастья? Почему в мире столько несправедливости? Элю хотелось броситься к кому-нибудь с вопросом, почему таким вещам дозволено случаться. Как может Бог такое допускать?
Висенте Гарсия скоро ушел. Он вручил Элю свою визитную карточку и пообещал позвонить через несколько дней, чтобы узнать их решение касательно дома.
Эль проводил его и вернулся в столовую. Снова сел за стол.
- Как ты думаешь, что мне следует сделать?
- Я думаю, тебе следует продать мне дом. Я куплю его у тебя за один доллар.
Эль улыбнулся.
- Ты только что получил десять тысяч, а мне предложишь только доллар?
- Бери или переезжай.
- Хочешь сделать дом своим?
Сэндз кивнул.
- Хватит бегов. Я останусь здесь.
Эль кивнул. Он понимал.
- Как насчет тебя? - спросил Сэндз.
Эль перестал улыбаться.
- Я не знаю.

***

На следующее утро он проснулся под звуки гитары.
Он встал с постели, надел брюки, украшенные цепочками. Пошел на звук и нашел Сэндза на заднем крыльце.
Агент сидел в кресле, держа на коленях подаренную Элем гитару. Он сыграл несколько нот, потом остановился, чтобы настроить инструмент. Несколько раз начал фальшиво, потом заиграл какую-то песню.
Эль не узнавал мелодию. В музыке было что-то испанское. Звуки были чистые и печальные. Он подумал, что песня рассказывает о чем-то, но если и так, он все же почти не понимал ее.
Сэндз перестал играть. Судя по виду, он решал, стоит ли ему рассердиться на Эля за то, что тот услышал, как он играет на гитаре. Затем он пожал плечами.
- Они скоро будут здесь.
Эль кивнул. Он не стал спрашивать, как Сэндз узнал, что он здесь.
- Я знаю.
- Ты остаешься? - спросил Сэндз. Он снова заиграл, как если бы не сказал ничего важного.
Эль глубоко вздохнул. Неосознанно он ждал этого со времени смерти Рамиреса.
Ждал, что Сэндз его спросит.
Он кивнул.
- Я остаюсь.

Прим. к следующей главе: chicle - жевательная резинка (англ). Чиклет - образованное от этого прозвище.

15. Гроза приближается

Дисклэймер автора: скажи я, что Эль и Сэндз принадлежат мне, кто-нибудь это заметил бы?
Дисклэймер переводчика: ни на что не претендую.

Рейтинг: R

Лето уходило.
Эль продал ему дом за один доллар. Адвокат из Техаса отказывался оформлять бумаги при такой смехотворной цене, но в конце концов сделал, как ему было сказано. Во время второго его визита Сэндз отвел его в сторону и шепнул, что Эль, похоже, не в себе. Так что самое разумное, доверительно шепнул он адвокату, ни в чем ему не препятствовать и играть по его правилам.
Гарсия нервно сглотнул и кивнул.
- Спасибо, что предупредили меня, - сказал он.
Сэндз похлопал его по плечу.
- Всегда пожалуйста.
Оставленные Рамиресом деньги он положил на несколько счетов. Каждое воскресенье он отправлял Эля в город за газетами, а потом внимательно слушал, как тот читает финансовые новости. Он говорил Элю, куда следует вкладывать деньги, и утром в понедельник он делал нужные звонки. Ему все удавалось: к концу лета он почти удвоил свои десять тысяч.
Эль удивлялся его способности добывать деньги из ничего. Сэндз только пожимал плечами. Он знал, что в конце концов ему перестанет везти; он уже слишком долго оторван от мира. Рано или поздно он утратит финансовое чутье. Он только надеялся, что до этого момента успеет получить достаточно денег.
Деньги. Раньше он не испытывал в них недостатка, а теперь задыхался от их отсутствия. Без денег невозможно контролировать ситуацию. Иногда он думал о деньгах, которых лишился, когда ЦРУ заморозило его банковские счета. Долгие годы не вполне законных махинаций, небольшие (чтобы не привлекать внимания) вклады, медленно возрастающие суммы - все пошло прахом.
Одной этой мысли было достаточно, чтобы привести его в ярость. Но этим летом произошло нечто странное. Ощутив злобу, страх или депрессию, он заставлял себя сдерживаться. Иногда на это уходило больше усилий, чем представлялось соразмерным, но в итоге он всегда побеждал. Каждый раз, когда ему хотелось сорвать на Эле накопившуюся злость или что-то еще, он вспоминал одну вещь.
Эль вернулся за ним.
Марьячи мог бросить его в Дуранго умирать медленной смертью в руках людей вроде Бостонца. Но Эль вернулся.
Когда не было причин это делать, Эль вернулся.
Так что этим летом Сэндз, хоть и с огромным усилием, держал себя в руках. Он улыбался и притворялся, что с ним все прекрасно, а ночью лежал без сна, вздрагивая от рвущейся наружу ярости. Ему грезилось, что он выходит через заднюю дверь, пересекает двор и идет дальше, идет, пока дом не остается далеко позади, а он в полном одиночестве откидывает голову назад и кричит, пока не срывает голос. Иными ночами искушение было настолько сильным, что он вставал и шел сидеть в углу, пока оно не проходило, и он снова мог улыбаться так, чтобы не излучать безмолвный сарказм.
Эль, разумеется, ни о чем не догадывался. Сэндза это более чем устраивало.
Мальчик часто забегал его проведать. У него было имя, но Сэндз всегда называл его Чиклетом. Эль не находил это очень смешным, но мальчику прозвище нравилось. Он заявил, что когда вырастет, будет зваться сеньором Чиклетом. Сэндз одобрил его намерение.
Мальчик учился играть на гитаре. Сэндза забавляло, что мальчика желает учиться у него, а не у великого Эль Марьячи. Удивление Эля по этому поводу служило ему источником постоянного веселья, которое раздражало Эля. Он никогда не говорил о том, сколько удовольствия доставляют ему эти уроки. Чиклет был первым человеком в его жизни, который принимал его безоговорочно, ничего от него не требуя. Он не признавался в этом даже себе, но правда заключалась в том, что ему нравилось возиться с мальчиком. Занимаясь с ним, он чувствовал себя почти нормальным.
Однажды он позволил мальчику снять темные очки. Он услышал, как Чиклет вскрикнул, затем маленькая рука прикоснулась к его лицу. Он терпел, хотя мальчик по неведению причинял ему боль, подведя руку слишком близко к чувствительной области около глазниц. Едва он успел снова надеть очки, как мальчик порывисто обнял его. Он инстинктивно отшатнулся, но когда Чиклет отстранился, почти пожалел об этом.
Он все еще отказывался показать Элю, как играть на гитаре со слайдом. Он полагал, что Эль уже умеет, что он сам научился за тот год, что они не виделись. Он думал, что просто хочет заставить его почувствовать себя нужным, и это его злило. Он не нуждался ни в чьем милосердии, даже если оно выражалось только в каких-то дурацких уроках игры на гитаре.
Время от времени (и чем ближе к концу лета, тем чаще) до них доходили слухи об изменении в расстановке сил в Мексике. Картели вели междоусобную войну за раздел территории, которой раньше управлял Барильо со своим подручным Бучо, а после - Рамон Эскаланте. В Кульякане начали появляться члены картеля. Случались таинственные исчезновения и перестрелки.
И однажды Чиклет пришел с новостью о том, что в городок приехала женщина. Американка.
Светловолосая американка.
И сразу все изменилось. Календарь показывал конец августа, но для Сэндза это жуткое бесконечное лето наконец-то закончилось.

***

Этим вечером ему пришлось выслушать импровизированный концерт. Трое марьячи вытащили свои инструменты и принялись играть. Чиклет сидел в углу, прихлопывая в такт и временами подпевая.
Сэндз сидел на пороге задней двери. Они спросили, умеет ли он играть, и он ответил, что нет. Затаив дыхание, он ждал, что Эль его выдаст, но тот сохранил тайну. Это было хорошо. Если бы Эль заговорил, пришлось бы его убить. Так что он чувствовал нечто вроде благодарности Элю за то, что тот промолчал.
Это его сердило. Он не хотел быть ни за что благодарным Элю.
- Сеньор Сэндз, - дернул его за рукав Чиклет, заставив подскочить от неожиданности. Он даже не услышал, как мальчик подошел. - Почему вы не играете?
- Потому что я не один из них, - раздраженно ответил Сэндз. Он всегда ненавидел вечеринки. Он не любил потные толпы народа, громкую музыку, тарелки с едой, куда каждый лезет руками. Он предпочитал тихие места, темные углы и беседы один на один, когда он может отслеживать все сказанное.
С него хватит. Все долгое лето он был милым, вежливым и приветливым. Сегодня днем он достиг предела своего терпения. Он понял это в тот момент, когда разлетелась стеклянная бутылка в руке Фидео. С того мгновения голос в его голове говорил безостановочно, сводя его с ума, напоминая о том, что он и есть сумасшедший. Разве сейчас не самое время что-то с этим сделать?
- Я думаю, вы играете лучше, чем они, - преданно заявил Чиклет.
Сэндз вздохнул. Он знал, что мальчик просто пытается его приободрить, но эта явная ложь рассердила его еще больше.
- Что ты еще тут делаешь? Выметайся отсюда, иди домой. Не собираешься завтра в школу?
Мальчик рассмеялся.
- Сегодня суббота!
Он побежал прочь. Кто-то из марьячи поймал его за руки и подбросил вверх. В вечернем воздухе зазвенел детский смех.
Следующим к нему подошел Эль, и он нахмурился. Черт, они все сговорились донимать его?
- Прежде чем вернуться сюда, - сказал Эль, - мы прошли мимо дома Харрисон. Она была дома, спала. Никого другого мы не увидели.
- Не думаю, что есть кто-то еще, - ответил Сэндз. На крыльце Чиклет и двое марьячи затеяли какую-то шумную пляску, громко топая. От этого у него заболела голова. - Возможно, она сама распустила этот слух, только чтобы мы так думали.
- Завтра мы снова пойдем в город, - произнес Эль. - Подождем, пока она уйдет, и отправимся к ней домой. Найдем, что она там прячет.
- Ничего вы не найдете, - предупредил Сэндз. - Она слишком умна для этого.
- Завтра узнаем точно, - сказал Эль. - С тобой все будет нормально?
- Ради всего святого! - взорвался Сэндз. - Мне не нужна чертова нянька. Кроме того, Чиклет составит мне компанию.
Эль положил руку ему на плечо. Умом он понимал, что это просто дружеский жест, но в этот момент это было самое неудачное, что Эль мог сделать. Он сто раз говорил Элю, чтобы тот его не трогал, но марьячи никогда его не слушал. Это была последняя капля.
Все темные мысли и чувства, которые он этим летом пытался задавить, вырвались наружу. Он сбросил руку Эля.
- Отстань от меня. Иди, сыграй еще одну чертову любовную песню своей мертвой жене.
Повисла звенящая тишина. Потом Эль произнес очень холодно:
- Мне жаль тебя.
Решив, что ослышался, он вскочил на ноги и подошел вплотную к марьячи.
- Тебе жаль меня?
Нашедшее на него безумие требовало немедленных действий. Он нарывался на удар, чтобы оправданно ударить самому.
- Потому что ты никогда не знал любви, - сказал Эль
- О, пожалуйста! - расхохотался Сэндз. Если Эль пытается его задеть, то он выбрал неверный способ. - Нет такой вещи, как любовь. Это надуманное слово для обозначения надуманных чувств, которые воспеваются в деревенских песнях - или в песнях марьячи, если тебе так больше нравится - и в плохих стихах. И в конце концов ты остаешься ни с чем. Посмотри на себя, - он махнул рукой в сторону марьячи. - Уж тебе ли этого не знать. Посмотри, что случилось с тобой после смерти Каролины.
Эль ударил его. Он этого ждал - черт, да этого он и добивался - но удар все же застал его врасплох. Голова запрокинулась; в скуле, с трудом залеченной, вспыхнула боль.
Без промедления он ударил в ответ, заставив Эля пошатнуться. Он почувствовал знакомую боль в пальцах, возникающую, когда бьешь кого-то по лицу.
<Давай! Покажи ему! Покажи им всем!> - радовался голос внутри головы.
Музыка на крыльце оборвалась.
- Нет! - Чиклет бросился между ними. Он встал спиной к Сэндзу, и тот, несмотря на свою ярость, был слегка тронут тем, что мальчик собирается защищать его от такого человека, как Эль Марьячи.
Однако, это не значило, что его злость уменьшилась.
- Посмотри на себя! - заорал он. - Ты даже имени ее не можешь слышать! Она сломала тебя, друг мой. Так что не говори мне, что любовь хороша. Потому что я на это не покупаюсь.
Он сделал паузу, потом вкрадчиво добавил:
- Тебе все еще снится каждую ночь ее смерть?
Голос Эля вздрагивал от гнева:
- Возможно, мне это снится так же часто, как тебе - потеря глаз.
Он холодно улыбнулся Элю.
- Туше. Только мне это снится раз в неделю. Не думаю, что ты можешь назвать себя столь же счастливым.
- Сволочь, - с отвращением произнес Эль.
- Да? - его губы скривились в ненавистной всем усмешке, которая призвана была скрывать его истинные чувства. - Вот новость. Если хочешь знать, это же можно сказать и про тебя. Только из нас двоих я один достаточно честен, чтобы это признать.
Он положил руки на плечи мальчика, подтолкнул его.
- Иди домой, Чиклет.
Развернулся, чтобы уйти, но задержался.
- Вы все, убирайтесь с моего крыльца. Это мой дом. Хватит вечеринок.
Он ушел в дом.

***

16. Гром в воздухе

Дисклэймер автора: о, как я хочу, чтобы Эль и Сэндз принадлежали мне. Увы, они принадлежат Роберту Родригесу.
Дисклэймер переводчика: увы, мне все это принадлежит в еще меньшей степени, чем автору.

Рейтинг: R

Господи, как же болит голова: Поморщившись от боли, он открыл глаза.
Она стояла над ним, ее очертания были неясными, но все же она несомненно была здесь.
- Прости, детка. Я говорила тебе, что не заинтересована в твоих планах.
Ахедрес.
Его охватил ужас. Нет! Это невозможно.
Но все они были здесь. Одна большая, сияющая, счастливая семья. Барильо в окровавленных повязках. Бандиты в темных костюмах и солнечных очках. Ахедрес с предательской улыбкой.
Доктор Гевара и его блестящие инструменты.
- Нет, - простонал он. Нет. Господи, нет. Он не сможет пройти через все это еще раз.
- К счастью для тебя, - сказал Барильо, - ты только видел слишком много. Мы должны быть уверены, что это не повторится.
- Нет, - взмолился он. - Просто пристрелите меня. Пожалуйста.
Доктор Гевара шагнул вперед. Дрель зажужжала.
- Нет! - закричал он в ужасе. - Нет!
Он дернулся, но его держали крепко, так, что он не мог двигаться.
Ахедрес смеялась. Он смотрел на нее, взглядом - пока еще мог видеть - умоляя ее остановить происходящее.
И под его взглядом она изменилась. Стала меньше ростом, чуть раздалась в талии. Волосы укоротились и посветлели.
Над ним смеялась Белинда Харрисон.
- Улыбнись, Шелдон! Ты только что выиграл полностью оплаченную поездку в ад. Поздравляю!
Рядом с ней скалился Бостонец. Он поднял пистолет. Дуло было в крови.
- Дай я с ним разделаюсь.
Белинда поцеловала его в щеку.
- Как скажешь, сладкий, - ответила она. Повернулась к Сэндзу. - Посмотри, у меня для тебя подарок на прощание.
Весело смеясь, она указала на доктора Гевару.
Доктор наклонился. Дрель коснулась глаза. Мир потонул в боли и темноте.

***

Сэндз проснулся от собственного крика. Прижал руки к лицу. Ощутив пальцами гладкую поверхность очков, немного успокоился, сердце перестало бешено колотиться.
Откинулся на спинку кресла. Черт.
- Сеньор?
Это Чиклет. Он и забыл, что мальчик здесь.
- Esta bien? - мальчик говорил встревожено.
- Да, да, - пробормотал он.
Крыльцо скрипнуло, когда Чиклет встал и подошел к нему. Положил ладошку на его руку.
- Извините, - сказал мальчик.
Ужас, пережитый во сне, еще был слишком близко, и Сэндз не стряхнул руку, как обычно поступал.
- Все хорошо, малыш, - произнес он. - Это не твоя вина.
Чиклет засопел, и Сэндз отодвинулся, встревожившись. Он терпеть не мог, когда мальчик плакал. Очень часто он сам был тому причиной, и он ненавидел чувство вины, сопровождавшее этот плач.
Будь здесь Эль, он бы нашел способ свалить вину за слезы мальчика на марьячи. Но сейчас в доме были только он и Чиклет. Утром Эль ушел в город следить за Харрисон, прихватив себе в помощь Лоренцо и Фидео. Сэндза не огорчало их отсутствие. Он был рад, что они ушли. Он не думал, что сможет вытерпеть приятелей-марьячи еще хотя бы час. Что касается Эля: Что ж, Эль может убираться отсюда к его, Сэндза, полному удовольствию. После того, как музыканты ушли, он просидел тут несколько часов, обдумывая, как можно убить Эля, не всполошив соседей.
- Сеньор?
Было уже далеко за полдень, они сидели на парадном крыльце. Было ветрено; судя по всему, скоро должен был начаться дождь и гроза. На побережье собирался ураган, и жители городка сидели по домам в ожидании его приближения. Сэндз думал, что только идиот может пойти в город в такую погоду, но промолчал - желание, чтобы Эль ушел, перевешивало удовольствие заставить марьячи почувствовать себя глупо.
Пока он спал, ветер усилился. Похолодало. Приближалась гроза. Пора было идти в дом, закрыть окна и переключить радио на питание от батареек.
Ему было бы неуютно одному в доме, если бы не Чиклет. Мальчик пришел где-то после ланча и уходить пока явно не собирался.
Это было хорошо. В случае чего мальчик мог быстро предупредить.
- Сеньор! Там какая-то женщина, - торопливо сказал мальчик.
- Правда?
Сэндз коснулся руками гитары, лежащей на коленях, и нахмурился. Он не помнил, чтобы собирался играть, и удивился, откуда она взялась.
- Как она выглядит?
- Rubia, - ответил мальчик. Светловолосая.
- Она одна?
- Si.
- Вооружена?
- No se.
- Хорошо. Сделай вот что. Садись на свой велосипед и кати в город. Быстро. Найди Эля и расскажи ему об этой женщине. Скажи ему: - Сэндз помедлил. - Скажи ему, что я еще стою.
- Сеньор?
- Выполняй! - отрезал он. - Ahora! Немедленно!
Мальчик убежал.
Сэндз сунул руку под гитару и нашарил лежащий на коленях пистолет. Он не помнил, чтобы клал его сюда, но это было неважно. Он обрадовался его наличию. Чуть придвинул его к себе, но так, чтобы гитара по-прежнему его скрывала.
Порыв ветра растрепал его волосы, бросив их на лицо. Неважно. Теперь ему не надо беспокоиться о том, что что-то может закрыть ему обзор, не так ли?
Он прицелился по звуку шагов, которые теперь хорошо слышал, и улыбнулся - весело, солнечно:
- Привет, сука.
Она продолжала идти.
- Это мальчик сказал тебе, что я здесь?
Она была справа от него. Стояла на четвертой ступеньке крыльца, если он верно расслышал. Он покачал головой:
- Нет. У всех слепых людей есть особый экстрасенсорный сонар. Ты не знала?
Его сердце забилось живее, каждый нерв напрягся. Ему этого не хватало, понял он. Он мог ныть и жаловаться на то, что ему приходится постоянно бежать, но истина заключалась в том, что ему нравилось бежать. Долго оставаться на одном месте было неинтересно.
Жить la vida loca не всегда было приятно, но всегда захватывающе. Именно этого ему не хватало все лето. Вот оно, прямо здесь, прямо сейчас.

- Сеньор! - кричал мальчик. - Бегите! У нее пистолет!
О господи. Мальчик действительно побежал, как он ему и сказал, но только до конца подъездной дорожки. От дороги участок отделяла канава для стока дождевой воды. Мальчик спрятался там, откуда мог видеть, что происходит в доме. Как всегда упрямый, он остался, чтобы помочь своему другу.
Эта преданность его и погубила.
Сэндз услышал, как Белинда Харрисон развернулась. Прежде чем он успел хотя бы закричать, раздался выстрел. Потом громкий вскрик - и тишина.
Она застрелила Чиклета.
Сэндз сбросил гитару на пол и встал. Она застрелила Чиклета. Единственная мысль в охваченном ужасом сознании. Она застрелила Чиклета.
- Сука. Это был только ребенок, - он криво улыбнулся. - Я тебя за это убью.
- Ты что, Шелдон! - рассмеялась Белинда Харрисон. - Послушай, что ты говоришь. Можно подумать, тебе есть дело до кого-то, кроме себя самого. Начинает казаться, что ты в чем-то изменился.
- Пошла :, - ответил он, стараясь отогнать видение мертвого мальчика.
- Но мы лучше знаем, не так ли? - мягко сказала она. Затем голос стал жестче. - Опусти оружие.
- А зачем? - поинтересовался Сэндз. Оскалившись, отступил к двери, держа пистолет нацеленным на Харрисон. - Сейчас я знаю, где ты находишься. Единственная проблема в том, что я не вижу, что ты делаешь. Так что если я хоть подумаю, что слышу твои шаги, я в тебя выстрелю. И я не промахнусь. Смекаешь?
Он почувствовал спиной дверь. Пошарил левой рукой в поисках дверной ручки.
- Я иду в дом, Бел. Если ты войдешь за мной - гарантирую, что это будет твоим последним решением.
Иди за мной, сука! Входи и возьми меня. Я приготовлю тебе то, чего тебе и не снилось.
Чиклет любил мороженое. В шкафчике у кухонной раковины лежал миксер для мороженого. Не такой изящный, как инструменты доктора Гевары, но подойдет.
Прекрасно подойдет.
- Тебе некуда идти, Шелдон, - сказала она. - Брось оружие.
- Я так не думаю, - ответил он и выстрелил в нее как раз в тот момент, когда прозвучал первый раскат грома.
Он повернул дверную ручку и распахнул дверь. Метнулся в дом, чувствуя жестокую радость, слыша, как Белинда Харрисон вскрикнула от боли и схватилась за перила. Захлопнул дверь и больше ее не слышал.
Рванулся вперед, торопясь добежать до кухни.
И споткнулся о ногу, подставленную человеком, который все это время ждал его здесь.
Он упал тяжело, лицом вниз. Пистолет вылетел из его руки. Он услышал, как пистолет ударился об пол, и сразу же потянулся за ним.
- Э, нет.
Человек, заставивший его упасть, коленом придавил его к полу. Закрутил руки за спину. Одной рукой сжал его запястья, другой придавил затылок, так что он уткнулся лицом в ковер.
Открылась дверь. Вошла Белинда Харрисон.
- Взять его, - велела она. - Эта сволочь меня ранила.
- Уже, - отозвался человек.
Сэндз затих. Он узнал этот голос. У него был сильный бостонский акцент, и звучал он очень хмуро.
И дело было вот в чем. Он никогда не говорил Элю об этом, но все лето он провел в мучительных размышлениях. Он вспоминал то, что произошло в тоннеле под ранчо в Дуранго, и размышлял.
Он ударил Бостонца в грудь кинжалом со скорпионом. Бостонец упал. Он опустился на колени, чтобы забрать кинжал, и в этот момент Бостонец прошептал: <Ты, ублюдок>.
Он услышал акцент и сразу понял, кто это. <Привет, Бостонец. Скотина чертова>.
Он вытащил кинжал, взял пистолет Бостонца и застрелил двух солдат. Но он не проверил и не убедился, мертв ли Бостонец. Он был слишком занят тем, чтобы не упасть в обморок, а потому не утруждал себя прочими проблемами.
Но надо было проверить. Все лето он упрекал себя за то, что этого не сделал. Он говорил себе, что это просто паранойя, но тревога не уходила.
Теперь он знал, почему. Подсознательно он это знал. Бостонец был все еще жив.
- Эй, Бостонец, - позвал он, надеясь, что голос не выдает его страха. - Не захотел оставаться в покойниках, а?
Бостонец наклонился.
- Ты меня не то что не убил, не ранил толком, идиот.
- Хорошо, я не совершу этой ошибки дважды, - сказал Сэндз, гордясь тем, как спокойно звучит его голос.
Белинда Харрисон опустилась на колени рядом с ним. Он услышал негромкий звук, который не смог опознать, а затем его шею кольнула игла.
Его охватил ужас.
- Нет! - крикнул он. Забился, вырываясь из крепкой хватки. Игла обозначала забытье и последующее пробуждение связанным и беспомощным.
И он помнил - черт, разве он мог забыть? - что Бостонец хотел воткнуть иглу ему в ухо и окружить его не только темнотой, но и безмолвием.
- Нет! - взвыл он. Паника придала ему сил.
- Держи его, черт подери! - закричала Харрисон.
Сэндз совершил отчаянное усилие и сумел сбросить с себя Бостонца. Агент отлетел в сторону Харрисон, сбив ее с ног. Оба они растянулись на полу слева от Сэндза.
Шприц упал, оставив иглу в шее. Не заботясь об этом, он поднялся на колени. Ему нужен был пистолет, но не было времени искать его. Вместо этого он потянулся к своему сапогу.
Формально кинжал со скорпионом все еще принадлежал Элю. Попроси он, Сэндз вернул бы кинжал, но марьячи, казалось, забыл о нем. Каждое утро Сэндз, одеваясь, совал серебряные ножны в правый сапог. Не взять его с собой было так же немыслимо, как не надеть темные очки. Теперь кинжал был словно частью его самого.
Он дотянулся до рукояти и выдернул кинжал из ножен. Не вставая, повернулся к нападающим. Коротко размахнулся и полоснул клинком Бостонца.
Агент пронзительно вскрикнул и отпрянул. Сэндз слышал, как он корчится на полу, и приготовился атаковать снова, но, похоже, сейчас Бостонецу не до продолжения драки.
Значит, остается только Харрисон.
Он слышал, как осторожно она движется. Ему хотелось знать, куда и насколько сильно он ее ранил. Не похоже, чтобы она была при смерти. Это плохо. Очень плохо.
- Ублюдок, - прошептала она и выстрелила.
Когда она заговорила, Сэндз пригнулся и метнул в нее кинжал. Большую часть лета он провел, тренируясь бросать его в установленную на заднем дворе мишень, и достиг заметных успехов. Он услышал звук входящего в тело кинжала, и мгновением позже она закричала.
Предназначенный ему выстрел угодил в пол. Падая, она инстинктивно выстрелила еще дважды. Эти пули ушли в потолок. Она ударилась об пол и затихла.

Ее голос стал серьезнее, но вкрадчивости не утратил.
- О, правда?
Ее пальцы взялись за рукоять кинжала, заставив его охнуть от боли.
- Я могу заставить тебя сказать <да>. И ты это знаешь.
Черт, может, это будет не так уж и плохо. Он пожал плечами, насколько сумел.
- Хорошо.
- Хорошо? А ты не просто говоришь мне то, что я хочу услышать?
- Нет, - ответил он. Ему хотелось, чтобы она отпустила кинжал. Даже легкое к нему прикосновение вызывало боль, которая отдавалась в плече и шее. - Я действительно согласен. Отпусти меня.
- Правда? - обрадовано спросила она.
- Конечно, почему нет? - улыбнулся он.
К его величайшему облегчению, она убрала руку от кинжала. Провела пистолетом по его щеке, по шее. Погладила рукой по волосам, заправив их за ухо. Он больше не носил их так, но она об этом не знала, а он не собирался ей рассказывать.
- Знаешь, - сказала она, понизив голос, - это было так сексуально, смотреть на тебя, сидящего в моем доме в Дуранго. Я чуть было не пришла к тебе той ночью.
Ему стало плохо. Перетянуть его на свою сторону - это одно. Теперь она хочет соблазнить его?
- Да? - протянул он, стараясь говорить достаточно равнодушно, чтобы рассердить ее и таким образом заставить выдать истинную причину ее прихода сюда.
- О да. Я не пришла только потому, что нам трудно было бы побыть наедине. Если бы я задержалась, Рик пришел бы за мной. Ему не нравилось, что я ходила посмотреть на тебя.
- Готов поспорить, что не нравилось, - ответил он, пытаясь не вспоминать, что он чувствовал, когда к его глазнице был прижат пистолет. - Так вы были любовниками?
- Да, - скучающе ответила она. - Все, что мне было нужно - десять минут наедине с тобой. Ты был беспомощен, прикован к тому стулу. Я могла бы получить все, что хотела. Но Рик не дал мне этого сделать, - вздохнула она.
Оба была совершенно безумна. Ладно, спорить с ней не стоит.
- Для этого еще будет сколько угодно времени, - сказал он, гадая, во что же он ввязался. Он никогда даже не пытался подступиться к ней. Слишком хорошо была известна ее репутация. Она была кокеткой худшего сорта - заманивала мужчин, а потом становилась холодной и неприступной. Зная, что заполучить ее в постель не удастся, Сэндз и не задумывался об этом. Первым его правилом было - всегда играть, чтобы выиграть. Он полагал, что отчасти поэтому она и ненавидела его так сильно.
- Поцелуй меня, - потребовала она.
- Господи, Бел. Ты уже заставляешь пожалеть меня о моем решении. Отпусти меня.
- Твоем решении? Ты думаешь, у тебя есть выбор?
Протянув руку, она приподняла его голову, затем наклонилась и поцеловала его.
Целовать ее было, словно целовать змею. Ее пальцы погрузились в его волосы, не давая ему отшатнуться. Он терпел, пытаясь понять, что она думает о крови Бостонца на его лице. Может быть, по ее мнению, это тоже сексуально.
Она отстранилась и сняла с него темные очки. Он стиснул зубы и промолчал, ненавидя свою беспомощность.
Она долго смотрела на него, заставляя сгорать от стыда и ярости, пока снаружи доносились раскаты грома, и оконная рама хлопала от порывов ветра. Она дотронулась до края впадины, где раньше был его глаз.
Прикосновение не было нежным. Он дернулся.
- Господи, Бел!
- Больно, когда я трогаю?
- А ты как думаешь?
Неверный ответ. Она крепко прижала пальцы к самому краю глазницы. Сэндз вскрикнул, пытаясь вырваться от нее.
Она рассмеялась и убрала руку.
- Интересно.
Снова склонилась к нему и поцеловала.
- Бел.
Он высвободился от ее губ. Хотелось сплюнуть. Даже кровь Бостонца была бы лучше.
- Моя рука. Пожалуйста.
- Нет. Я хочу, чтобы ты сначала выслушал мой план.
О Боже. Она же не собирается освободить его. Она собирается сидеть здесь и заговаривать его до смерти, возможно, время от времени пошевеливая кинжал, чтобы было интереснее. Он попытался улыбнуться.
- Так расскажи. Я весь внимание.
Она хихикнула. Надела на него очки.
- Ты весь внимание. Мне это нравится. Разумеется, ты весь внимание, Шелдон. Что тебе еще остается? В любом случае, оно будет так. Мы ждем здесь. Когда марьячи и его приятели возвращаются, я их пристреливаю. Потом мы уходим, ты и я, вместе.
- И все? - удивленно спросил он, забыв, что этой весной он сам придумал худший план в истории. - Маловато для плана. Что полагается делать мне, пока это будет происходить?
- О, я тебе не сказала? Ты убьешь своего друга.
- А, - ответил он. Конечно.
- Я возьму на себя двух остальных. Они не кажутся слишком ловкими. Но ты можешь убить этого большого марьячи. Мне не терпится увидеть выражение его лица, когда ты выстрелишь в него. Готова поспорить, тебе бы тоже этого хотелось.
Бел, моя дорогая, у тебя нет плана.
- Подходит, - сказал он. - Знаешь, я хотел убить его вчера ночью, но не смог.
- Правда? - пробормотала она. Голос снова зазвучал скучающе.
- Да, но не думаю, что сейчас столкнусь с этой же проблемой. Слушай, они скоро должны вернуться, - при каждом слове пистолет больно врезался в челюсть. - Отпусти меня. Сядь на диван, тогда они не увидят тебя, войдя в дом. Я буду ждать у окна и скажу тебе, как только услышу, что они идут.
Она помолчала. Затем убрала пистолет.
- Хорошо.
Сэндз вздохнул свободнее.
Она отодвинулась.
- Извини за это, Шелдон.
Она выдернула кинжал, освободив его руку.
Он не удержался от крика. Так больно не было даже тогда, когда он лишился глаз. Он был рад не видеть, что сталось с его рукой. Он боялся, что увидев это, не смог бы замолчать.
Ах ты сука, чертова сука. Что ты со мной сделала?
- Заткнись, - велела она. - Ты первый на меня напал.
Он поднялся на ноги, прижимая покалеченную руку к груди. Из раны, оставленной кинжалом, струилась кровь. Он попробовал пошевелить пальцами и чуть снова не закричал от боли - но они двигались, что было хорошим знаком.
Он услышал, как она села на диван.
- Они скоро вернутся?
Он покачал головой.
- Я не знаю. Бел?
- Что?
- Ты не собираешься вернуть мне пистолет?
Она рассмеялась.
- Не так быстро. Насколько, ты думаешь, я сумасшедшая?
- И как, по-твоему, я убью Эля? - спросил он. - Я не могу застрелить его из пальца.
- Руками, - ответила она. - Ты работал в ЦРУ. Ты умеешь.
- О господи, - вздохнул он. - Прекрасно. Ладно, как-нибудь.
Он повернулся, чтобы пойти к окну, и вдруг у него появилась идея. Он осторожно опустился на одно колено и пошарил рукой по полу. Когда пальцы коснулись кинжала, он поднял его.
Он подошел к окну и приготовился ждать.
Снаружи пошел дождь.

Когда они подъехали к дому, Эль велел Фидео и мальчику остаться в машине. Взяв с собой Лоренцо, он медленно пошел к дому, держа в руке пистолет.
Он ничего не видел. Подъезжая к дому, он заметил фигуру у окна, но сейчас там никого не было.
Все было тихо.
На крыльце он нашел первые следы, начало истории. Пулевое отверстие в ступеньке крыльца. Разлетевшиеся щепки.
Кровь на перилах.
Гитара Сэндза на полу.
Входная дверь была приоткрыта. Эль знаком велел Лоренцо оставаться на крыльце и дулом пистолета осторожно толкнул дверь.
От увиденной картины у него перехватило дыхание. Он застыл, не веря своим глазам.
Посреди комнаты лежал на спине высокий светловолосый мужчина. Эль не сразу узнал в нем одного из начинающих агентов ЦРУ, потому что половина лица фактически отсутствовала. На предплечье длинный порез, словно его ранили в тот момент, когда он за чем-то тянулся.
На диване сидела Белинда Харрисон. Плечо прострелено, чуть ниже - глубокая ножевая рана. Белая рубашка окрашена кровью. Она сильно вспотела, ее короткие светлые волосы прилипли к голове. Она целилась в него из пистолета. Пистолет Сэндза был заткнут за пояс ее джинсов.
Сэндз стоял у окна, словно любуясь на дождь. Он был весь в крови, хотя Эль видел, что большей частью она чужая. Из раны на левой руке капала кровь, и Эль почувствовал, как отозвался болью его собственный шрам на ладони.
Лоренцо вошел в дом, готовясь прикрыть Эля. Увидев Белинду Харрисон, поднял пистолет.
Не вставая, она выстрелила четыре раза подряд. Лоренцо качнулся, ударился о дверной косяк и упал.
Оглушенный Эль смотрел на мертвого друга. Снова обернулся к Белинде Харрисон. Она все еще не двигалась.
Он крепче сжал пистолет. Сейчас он убьет эту женщину, раз и навсегда положив конец ее существованию.
- Эй, Эль, - позвал Сэндз. Он говорил чуть удивленно, словно готовясь упасть в обморок. Он пошел к Элю, и Эль вдруг заметил, что здоровой рукой он держит кинжал со скорпионом. Клинок был в крови.
Эль переводил взгляд с Сэндза на Белинду Харрисон и обратно. Снаружи донесся раскат грома. Весь дом содрогнулся от эха.
Гром все не затихал. Эль почувствовал, как дрожь дома передается ему самому. Если не считать этой дрожи, двигаться он не мог. Шок приковал его к месту.
<Нет>, - подумал он. - <Этого не может быть>. После всего того, через что они прошли, Сэндз не может его предать.
- Почему? - спросил он. Если Сэндз собирается его убить, сначала он хочет узнать, почему.
- Извини за это, - без тени эмоций сказал Сэндз и ударил его кинжалом.

***

Единственно интересным во всей этой скверной истории было то, что она дала Сэндзу возможность всерьез задуматься о своем отношении к Элю.
Он стоял у окна, прислушиваясь к шуму дождя и грому, сжимая в правой руке кинжал со скорпионом и отчаянно пытаясь не думать о боли в левой руке. Ему было холодно, и он знал, что это следствие потери крови. Он прикоснулся к ноющей шее. К его удивлению, игла все еще оставалась там с того времени, когда Харрисон пыталась ввести ему наркотик.
Он выдернул ее и бросил на пол. Уткнулся лбом в стекло и постарался сосредоточиться.
Прошлой ночью он хотел убить Эля, но что-то остановило его в последний момент. Сейчас предполагается, что он убьет Эля, а он даже не знает, что об этом думать.
Как всегда в подобных случаях, он посоветовался с внутренним голосом. И в первый раз за долгое время тому было нечего сказать.
Обиделся? - поддел его он.
Голос продолжал молчать.
И он понял, что придется обдумать это самому.
Он слышал, как время от времени Белинда Харрисон постанывает и ерзает на диване. Он ранил ее и, возможно, серьезно, но очевидно, что силы у нее еще есть, раз она так много двигается.
<Не думай о ней, сволочь. Думай об Эле>.
А, вот и он. Голос. Давний приятель. Но больше он ничего не сказал. Только этот мысленный пинок.
Хорошо, хорошо. Думать об Эле.
Проблема была в том, что он не привык думать о ком-то, кроме себя. Он не мог поставить себя на место Эля.
<Ты меня не знаешь>, сказал он Элю, но тут была и обратная сторона. Он тоже не знал Эля. Они вместе проводили время, но не то чтобы ночь напролет беседовали о вещах таинственных и глубокомысленных. Он что-то знал об Эле, но его самого на деле не знал.
- Но думаю, - прошептал он (проговаривание вслух помогало собраться с мыслями), - что хочу узнать.
Временами он ненавидел Эля. Иногда - хотя теперь это случалось намного реже - он его побаивался. В основном же марьячи ему действительно нравился.
Ах да, когда-то он хотел убить Эля. С того дня, когда Эль сбросил его с крыльца, выволок из дома, приковал наручниками к дверце машины и увез с собой, он хотел убить Эля. Потому что из-за Эля он не мог распоряжаться собственной жизнью и превратился всего лишь во второстепенного персонажа драмы, которую он всегда предпочитал наблюдать с безопасного расстояния.
И все же Эль был первым человеком, которого он хотел убить и не убил. Никому другому так не везло. Раньше если он решал кого-то убить, то человек умирал. Ни второго шанса, ни последней просьбы - ничего. Только смерть. Конец истории.
Кроме Эля.
Как это объяснить? Поначалу он не убивал Эля, потому что тот был ему нужен живым. Эль вез его по Мексике, стараясь держать в неведении, пока после драки в номере мотеля он не заставил марьячи прекратить лгать ему.

Эль смотрел, как Сэндз убивает Белинду Харрисон. При падении его голова повернулась вправо, и он мог видеть все, что произошло. Он видел изумление на ее лице, когда она поняла, что предана. Только в последний момент она поняла глубину своего заблуждения - что ей удастся уйти после всего, что она сделала с Сэндзом.
Потому что это сделала она. Теперь он это знал. Обыск ее дома занял три часа, но он все же нашел. Среди документов, спрятанных в тайнике в книжном шкафу, он нашел доказательство. Копию письма к Армандо Барильо, датированного 2 июля 2003 года. Написанного за четыре месяца до Дня мертвых и попытки переворота.
В этом письме Белинда Харрисон рассказывала Барильо о Сэндзе. Она сообщила Барильо номер значка Сэндза и прочую о нем информацию. Она предупреждала Барильо о том, что Сэндз знает о перевороте, что он попытается помешать и, что более важно, он собирается присвоить деньги, предназначенные Маркесу.
Эль знал, что именно номер значка убедил Барильо в серьезности письма. Без него письмо могло быть сочтено нелепой угрозой. Но номер значка - это было серьезно. Это было реально.
Таким образом, Барильо был осведомлен почти обо всем. Он послал свою дочь Ахедрес найти Сэндза и войти к нему в доверие. Узнав его план, Ахедрес пошла прямо к отцу и все ему рассказала.
Единственное, чего не мог понять Эль - почему Барильо просто не убил Сэндза. Он знал, что Барильо жесток и безжалостен - ослепление кого-то могло быть для него просто способом изощренно развлечься. Но было бы намного проще убить Сэндза.
На этот вопрос было только два возможных ответа, и Эль, вероятно, никогда не узнает, который из них верен. На том, чтобы ослепить Сэндза, настояла либо Ахедрес, либо Белинда Харрисон. Чья бы это идея не была, Барильо к ней прислушался.
Эль вздрогнул.
От движения все тело пронзила боль, и он захрипел. Он лежал здесь, так неподвижно, теряясь от изумления, но теперь мир вдруг снова обрел удивительную ясность. И все было очень тихо, заметил он.
Белинда Харрисон была мертва. Она лежала, уткнувшись лицом в диванные подушки. На стене и подушках была кровь.
Сэндз сидел на полу, прислонившись к дивану. Одна нога подогнута, вторая вытянута. Левая рука покоится на колене. Он истекал кровью. Казалось, что он в сознании, но точно сказать было трудно.
Слева от него прозвучали шаги человека, взбегающего по ступенькам. Эль повернул голову, так что мог увидеть открытую дверь. При этом у него перед глазами оказалась рукоять кинжала, и от этого зрелища его затошнило.
Что еще хуже, боль в груди усилилась. Он захрипел, выгнувшись от боли.
Боль ужасная, но жить он будет. Сэндз ударил его достаточно высоко, чтобы не задеть сердце или легкие. Рана очень болезненная, но для жизни не опасная. Теперь он понимал, что удар кинжалом был необходим. Это убедило Белинду Харрисон в том, что Сэндз на ее стороне.
Хотя все равно было больно.
Фидео замер в дверях. Он смотрел на тело Лоренцо, его черты исказило горе.
- О Боже мой.
Позади него стоял Чиклет. Очевидно, мальчик хотел вбежать в дом, но сдерживался. Рана на лбу прекратила кровоточить, Фидео обтер ему лицо, так что он выглядел намного лучше.
- Все в порядке, - устало сказал Эль. Он попробовал сесть, но попытка не удалась. Попробовал еще раз. Застонал, но все же сел. Помогая себе руками, отполз назад и прислонился к любимому креслу Рамиреса.
- Уже всё.
Сэндз поднял голову.
- Эль?
Вне всяких сомнений, в его голосе прозвучало облегчение. Эль подумал, вызвано ли это облегчение тем фактом, что он еще жив.
Он думал, что убил меня?
- Эль?
Он сказал первое, что пришло в голову:
- Я еще стою.
Сэндз вздохнул. Опустил плечи. <Он думал, что убил меня>, - понял Эль с удивлением. - <Он действительно так думал, и это его огорчило. Будь я проклят>.
Немедленно он устыдился направления своих мыслей. Человек, прислонившийся к дивану, не был тем человеком, который получал удовольствие от хаоса переворота. С того дня Сэндз настолько изменился, что Эль с трудом его узнавал.
Он почувствовал сожаление о Сэндзе. Сэндз был ненормальным, но что-то сделало его таким. Он был способен на проблески человечности. Этого было достаточно, чтобы Эль продолжал надеяться на то, что однажды Сэндзу удастся справиться со своим безумием. Борьба, которую он вел все лето, была еще одной причиной, чтобы продолжать надеяться. Человек, который мог пытаться одолеть свое сумасшествие, не поддастся ему.
- Что здесь произошло? - прошептал Фидео. Он опустился на колени рядом с Лоренцо и дотронулся до лица своего друга.
- Эль, - Сэндз совершенно игнорировал Фидео. - Мальчик.
Он замолчал и судорожно сглотнул. Откинул голову на диванную подушку.
- Она застрелила его. Чиклета. Я не смог ее остановить. Он мертв. Я так сожалею.
Его плечи вздрогнули, и Эль понял, что будь это возможно, Сэндз разрыдался бы прямо сейчас.
Продолжать молчать было жестоко. Но не Элю следовало об этом сказать. Он повернул голову и увидел стоящего в дверях Чиклета. Мальчик широко раскрытыми глазами смотрел на то, что было в комнате.
Эль поманил его внутрь. Указал на Сэндза.
И Чиклет не стал медлить. Побежал вперед:
- Сеньор!
Сэндз выпрямился.
- Чиклет? - воскликнул он, не в силах поверить. - О господи. Я думал, она убила тебя.
Мальчик остановился рядом с Сэндзом, не зная, как вести себя дальше.
- Нет, - сказал он с обычной детской искренностью. - Она только ранила меня.
Его глаза наполнились слезами, когда он увидел левую руку Сэндза.
- С вами все хорошо?
- О, просто прекрасно, - вздохнул Сэндз.
- Я так тревожился за вас.
Чиклет обхватил его руками за шею.
И Сэндз, после секундного колебания, крепко обнял его в ответ.

Ураган не причинил существенного вреда городку. Сорвало несколько крыш, побило окна, и один человек погиб, когда его машину смыло водой.
Эль пошел на рынок через две недели после грозы. Ему все еще приходилось двигаться медленно, но дома он начал задыхаться. Ему было необходимо проветриться.
Знакомые голоса продавцов били по нервам. Они зазывали его, о чем-то спрашивали, льстили - делали все, чтобы привлечь его внимание и заставить что-нибудь купить у них. Он проходил мимо, опустив голову, глядя на пыль под ногами. Он пришел сюда не за покупками. Он пришел сюда, чтобы развеяться.
В последующие недели он часто приходил на рынок. Дни напролет бродил по улицам городка, надеясь устать достаточно, чтобы проспать ночь без снов.
И каждую ночь он снова это видел. Улыбающуюся Белинду Харрисон, сидящую на диване. Окровавленного Сэндза, стоящего у окна. Мертвеца на ковре.
Падающего Лоренцо с распахнутыми от шока глазами.
Не только Фидео винил его в смерти Лоренцо. Он сам себя винил, и много суровее, чем Фидео.
Если бы только он вошел в дом один. Если бы только он никуда не ушел тем утром. Если бы только он не позвал друзей на помощь.
Все его друзья гибли из-за него.
Сначала Домино, в том городе, где все началось. Он думал, что любил ее, но вряд ли это было правдой. Он не знал любви до встречи с Каролиной.
Кино и Кампа. Они пришли ему на помощь в сражении с людьми Бучо, и оба погибли за него.
Каролина. Его милая дочь.
Теперь Лоренцо.
Кто следующий?

***

Лето переходило в осень. Сэндз снова начал играть на гитаре, сначала неловко, но потом с вернувшимся мастерством. В ответ на беспокойство Эля за него он только фыркал.
- Посмотри на себя. Ты сам заново научился играть на гитаре, а ты был ранен серьезнее.
- Это другое, - ответил Эль.
В общем, он оказался прав, хотя и не совсем в том смысле, который вкладывал в свои слова. Сэндз заиграл заново намного раньше, чем он сам. Но у Сэндза не было такой эмоциональной привязанности к инструменту и того, что из этого следовало. Эль знал, что только утрата Домино так долго удерживала его от игры на гитаре. Обретя Каролину, он обрел и свою музыку, почти в тот же самый день.
Поскольку в его жизни снова было место музыке, он все же заказал пианино для Чиклета. Он никому об этом не сказал, и в день, когда пианино доставили, Чиклет был вне себя от восторга.
Сэндз скривился:
- Что за бессмысленная трата денег:
Эль его проигнорировал. Улыбнулся, видя радость Чиклета. Хоть ненадолго, но он забыл свою скорбь о Лоренцо.

***

Он с трудом мог поверить, что все закончилось. Он так много времени провел в бегах от одной угрозы к другой, что это казалось нереальным.
По ночам ему снилась смерть. Каролина улыбалась и махала ему рукой, и он бежал - о, как же он бежал - но никогда он не успевал спасти ее. Она умирала в пыли, а он мог только смотреть.
Или Лоренцо за его спиной, готовый защищать его. Лоренцо, циничный и жадный, но всегда готовый улыбнуться.
И многие другие, все те, кто были готовы умереть за него.
Все те, кто умерли за него.

***

Он начал пить. Он курил в доме. Он яростно играл на гитаре, так, что инструмент дрожал под его руками.
Он кричал на Чиклета, требуя прекратить шуметь и надоедать.
Он не упускал случая сказать что-нибудь вроде <Ты видишь?>, <Посмотри на это>, <Видел бы ты, что сегодня произошло>. Он незаметно двигал мебель, переставляя стол или стул на несколько дюймов в сторону, так, чтобы Сэндз мог споткнуться и упасть. Он перекладывал вещи агента, и Сэндз не мог их найти.
Поначалу Сэндз сносил эти мелкие гадости с поразительным терпением, не выказывая своего раздражения; он только чаще обращался к Чиклету за помощью и вполголоса бормотал ругательства в адрес Эля. Осень подходила к концу, то же происходило и с терпением Сэндза. Однажды он наконец не выдержал и ударил Эля.
И Эль, обрадованный возможностью сорвать на нем подавляемую злость, со всей силы ударил его в ответ, ободрав костяшки пальцев. Одним ударом он ограничиваться не собирался. Он мог бы убить Сэндза, но тот наставил на него пистолет, и звук взводимого курка отрезвил Эля.
- Тебе лучше прекратить это прямо сейчас, - сказал с пола Сэндз. Из носа и разбитой губы текла кровь. Он говорил негромко и смертельно серьезно. - Или я тебе мозги вышибу.
Без единого слова Эль развернулся и вышел из дома.

***